Если коронавирус глобально мутирует, новый состав вакцины подберут за пару недель
Ранние варианты коронавируса, в том числе и “уханьский штамм”, вытесняются более заразными версиями вируса, констатировал на днях руководитель филиала новосибирского центра «Вектор» в Екатеринбурге Александр Семенов.
Почему это происходит? Чего нам грозит эволюция вируса? Насколько обоснованы опасения, что вакцины могут не действовать против постоянно мутирующих штаммов? Об этом мы спросили заместителя директора по научной работе Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, член-корреспондента РАН, доктора медицинских наук Александра Горелова.
— Эволюция вируса — это естественный процесс, остановить его невозможно, — говорит доктор Горелов. — В мире произошло уже множество изменений вируса и большинство из них носит нейтральный характер. Они никак не повлияли на течение эпидемического процесса. Почему происходят мутации? Представьте, что вы перепечатываете на машинке какой-то текст, в процессе печати случаются ошибки и опечатки. Вот точно так же делает и вирус, когда идет сборка нового вирусного типа. Неизбежно возникают самые разнообразные “опечатки”, но важно, чтобы произошло закрепление этой мутации у потомков. Для этого нужно, чтобы изменения обладали полезными для вируса свойствами. Эволюционный смысл вируса в том, чтобы максимально эффективно передаваться от одного хозяина другому. Поэтому варианты, которые обладают такой способностью, закрепляются и распространяются максимально, вытесняя менее заразные штаммы.
— В чем уникальность Sars-CoV-2? В последние годы мы сталкивались с вирусом Эболы, лихорадкой Зика, тяжелым острым респираторным синдромом (ТОРС), ближневосточным респираторным синдромом (MERS) и другими новыми инфекциями. Почему коронавирус не удалось задавить, как эти инфекции?
— Действительно XXI век каждый год подбрасывает нам новые инфекции, которые, к счастью, не приобрели пандемического распространения. Мир дикой природы, который окружает человека, содержит множество резервуаров вируса. Этими резервуарами являются животные. Но вирусы и бактерии могут преодолевать межвидовой барьер и становиться патогенными для человека. Такие события стали происходить чаще, ввиду той антропогенной нагрузки, которую мы оказываем на природную среду.
А уникальность Sars-CoV-2 как раз заключается в том, что он не только сумел преодолеть межвидовой барьер, но и приобрел способность быть высоко патогенным для человека. Есть клетки, которые располагаются во всех органах и системах нашего организма, они обладают хорошо известными рецепторами АСЕ2. А у вируса есть адгизины (белковые структуры, которые отвечают за связывание вируса с клеткой) и они соответствуют АСЕ2, как ключ к замку. В этом и состоит уникальное свойство, которое дает вирусу такое колоссальное преимущество. Тот же птичий грипп: он более высокопатогенный, летальность у него 70% — во много раз выше чем у COVID-19, но, к счастью, птичий грипп не обладает такой заразительной способностью. И это для нас это было спасение по сути.
— Это преимущество у ковида сохранится надолго?
— Пока мы не выработаем коллективный иммунитет. Потому что само семейство коронавирусов существует достаточно давно, на совести ближайших собратьев Sars-CoV-2 от 10 до 20% диарей и острых респираторных инфекций у детей ежегодно. Они тоже когда-то имели пандемичные значения, но, когда преодолевается планка коллективного иммунитета в 60%, тогда вирус становится сезонным. Он из популяции не уйдет, но сценарий взаимодействия с ним абсолютно иной.
— Если коронавирус будет активно мутировать, мы можем не достигнуть коллективного иммунитета?
— Все-таки нужно честно признать, что в отличие от других вирусов Sars-CoV-2 слабомутирующий. Он изменяется не с такой скоростью, как мутирует вирус гриппа, у которого три линии — А В и С. Вспомним SARS Cov-1, который вызвал вспышку ТОРС, это была самоугасающая инфекция, она завершилась достаточно быстро, в течение полутора лет. Так вот SARS Cov-1 от SARS Cov-2 отличается на 15% и такая доля изменение придала вирусу абсолютно другие свойства. Что происходит в настоящий момент? Большинство мутаций — тот же Дельта-вариант — это от 15 до 30 изменений в геноме. Учитывая, что в геноме 30 тысяч позиций, согласитесь, это незначительные изменения, поэтому волноваться о том, что мы потеряем коллективный иммунитет, пока безосновательно.
— А если вдруг произойдет глобальное изменение вируса?
— Тогда потребуется изменение состава вакцин. Это не представляет проблемы, производители заявляют, что они могут поменять состав вакцины в течении двух недель. Мы сейчас находимся принципиально в ином положении, нежели весной 2020 года, когда пандемия только начиналась. У нас разработаны технологии создания вакцины, пройдены все фазы доклинических и клинических испытаний, развернуты производственные линии. Это ключевые моменты, именно на это уходило основное время. Поэтому мы легко можем на изменения вируса отреагировать. Классический пример это вакцины от гриппа, состав которых обновляется каждый год.
Почему это происходит? Чего нам грозит эволюция вируса? Насколько обоснованы опасения, что вакцины могут не действовать против постоянно мутирующих штаммов? Об этом мы спросили заместителя директора по научной работе Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, член-корреспондента РАН, доктора медицинских наук Александра Горелова.
— Эволюция вируса — это естественный процесс, остановить его невозможно, — говорит доктор Горелов. — В мире произошло уже множество изменений вируса и большинство из них носит нейтральный характер. Они никак не повлияли на течение эпидемического процесса. Почему происходят мутации? Представьте, что вы перепечатываете на машинке какой-то текст, в процессе печати случаются ошибки и опечатки. Вот точно так же делает и вирус, когда идет сборка нового вирусного типа. Неизбежно возникают самые разнообразные “опечатки”, но важно, чтобы произошло закрепление этой мутации у потомков. Для этого нужно, чтобы изменения обладали полезными для вируса свойствами. Эволюционный смысл вируса в том, чтобы максимально эффективно передаваться от одного хозяина другому. Поэтому варианты, которые обладают такой способностью, закрепляются и распространяются максимально, вытесняя менее заразные штаммы.
— В чем уникальность Sars-CoV-2? В последние годы мы сталкивались с вирусом Эболы, лихорадкой Зика, тяжелым острым респираторным синдромом (ТОРС), ближневосточным респираторным синдромом (MERS) и другими новыми инфекциями. Почему коронавирус не удалось задавить, как эти инфекции?
— Действительно XXI век каждый год подбрасывает нам новые инфекции, которые, к счастью, не приобрели пандемического распространения. Мир дикой природы, который окружает человека, содержит множество резервуаров вируса. Этими резервуарами являются животные. Но вирусы и бактерии могут преодолевать межвидовой барьер и становиться патогенными для человека. Такие события стали происходить чаще, ввиду той антропогенной нагрузки, которую мы оказываем на природную среду.
А уникальность Sars-CoV-2 как раз заключается в том, что он не только сумел преодолеть межвидовой барьер, но и приобрел способность быть высоко патогенным для человека. Есть клетки, которые располагаются во всех органах и системах нашего организма, они обладают хорошо известными рецепторами АСЕ2. А у вируса есть адгизины (белковые структуры, которые отвечают за связывание вируса с клеткой) и они соответствуют АСЕ2, как ключ к замку. В этом и состоит уникальное свойство, которое дает вирусу такое колоссальное преимущество. Тот же птичий грипп: он более высокопатогенный, летальность у него 70% — во много раз выше чем у COVID-19, но, к счастью, птичий грипп не обладает такой заразительной способностью. И это для нас это было спасение по сути.
— Это преимущество у ковида сохранится надолго?
— Пока мы не выработаем коллективный иммунитет. Потому что само семейство коронавирусов существует достаточно давно, на совести ближайших собратьев Sars-CoV-2 от 10 до 20% диарей и острых респираторных инфекций у детей ежегодно. Они тоже когда-то имели пандемичные значения, но, когда преодолевается планка коллективного иммунитета в 60%, тогда вирус становится сезонным. Он из популяции не уйдет, но сценарий взаимодействия с ним абсолютно иной.
— Если коронавирус будет активно мутировать, мы можем не достигнуть коллективного иммунитета?
— Все-таки нужно честно признать, что в отличие от других вирусов Sars-CoV-2 слабомутирующий. Он изменяется не с такой скоростью, как мутирует вирус гриппа, у которого три линии — А В и С. Вспомним SARS Cov-1, который вызвал вспышку ТОРС, это была самоугасающая инфекция, она завершилась достаточно быстро, в течение полутора лет. Так вот SARS Cov-1 от SARS Cov-2 отличается на 15% и такая доля изменение придала вирусу абсолютно другие свойства. Что происходит в настоящий момент? Большинство мутаций — тот же Дельта-вариант — это от 15 до 30 изменений в геноме. Учитывая, что в геноме 30 тысяч позиций, согласитесь, это незначительные изменения, поэтому волноваться о том, что мы потеряем коллективный иммунитет, пока безосновательно.
— А если вдруг произойдет глобальное изменение вируса?
— Тогда потребуется изменение состава вакцин. Это не представляет проблемы, производители заявляют, что они могут поменять состав вакцины в течении двух недель. Мы сейчас находимся принципиально в ином положении, нежели весной 2020 года, когда пандемия только начиналась. У нас разработаны технологии создания вакцины, пройдены все фазы доклинических и клинических испытаний, развернуты производственные линии. Это ключевые моменты, именно на это уходило основное время. Поэтому мы легко можем на изменения вируса отреагировать. Классический пример это вакцины от гриппа, состав которых обновляется каждый год.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
